Рецензия на спектакль «Девочки»

30 апреля на сцене «Театра по Правде» состоялась премьера «Девочки» в постановке заслуженной артистки Российской Федерации Маргариты Геннадьевны Бычковой.

Основа спектакля - повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие…», а любое новое воплощение этого сюжета неизбежно сравнивается с «эталоном прошлого века», фильмом Станислава Ростоцкого. К чести режиссера и исполнительниц, во время просмотра не возникает прямых аналогий с советской лентой. Пятерка девушек-зенитчиц обладает своими яркими индивидуальностями, несмотря на то, что их жизненные истории нам знакомы со школы.

В спектакле занята вся «прекрасная половина» группы 2960: Ксения Парфенова (Рита Осянина), Софья Шершнева (Соня Гурвич), Ольга Алемпьева (Лиза Бричкина), Мария Когутницкая (Галя Четвертак) и Мария Кугуто (Женя Комелькова).

В распоряжении актрис – нехитрая бутафория: доски, скамейки, ящики. Концептуальный лаконизм сценических средств компенсируется слаженностью, продуманностью, естественностью игры исполнительниц. Ряд важных сцен решен в форме пластических этюдов. Так, светлое полотнище становится экраном для пляски стройных силуэтов (сцена в бане, куда ж без нее…), а пузырящаяся ткань цвета хаки оборачивается смертельным объятием карельской топи.

Особо следует отметить аудиосопровождение спектакля.

«…И наградою нам за безмолвие обязательно будет звук» - в постановке М. Бычковой аллюзия к известной песне вырастает в прямую противоположность. «Голос войны» становится наказанием, карой: то нарастающим, то утихающим фоном трагического хаоса, от которого, кажется, не спастись пятерым героиням. Но они выживают снова и снова – прежде, чем ступить на роковую тропу северных болот.

А где же старшина Васков?

Им становится зрительный зал: к нему, как и к «заботливому ворчуну» Федоту Евграфовичу, периодически обращаются девчонки в кирзачах. Необычное, экспериментальное решение, позволившее выстроить действие с участием исключительно женской труппы.

Спектакль длится полтора часа – и за все это время в руках у героинь ни разу не появляется оружие. Даже зенитка, поливающая огнем фашистов – это объект зрительского воображения. Невидим и автомат, из которого Осянина расстреливает вражеского парашютиста. Трактовка понятна: женщина с оружием – противоестественное зрелище. Единственный армейский атрибут зенитчиц, не считая гимнастерок, - это солдатские каски (и снова, заметим – атрибут не нападения, а защиты)…

А потом включается неизбежный «обратный таймер» - трагическая считалка девичьих судеб. Растворяются в вечности командирская стойкость юной вдовы Осяниной и беззащитный инфантилизм дурехи Четвертак; неуместная, но необходимая лиричность Гурвич; народная естественность, ужасная оплошность Бричкиной; и, наконец, несломленная отвага гарнизонной «роковухи» Комельковой, чей путь - последней из героинь - завершается точкой-выстрелом.

Молодые жизни вычеркнуты диагоналями «траурных лент» - свернутых шинелей, перекинутых через хрупкие плечи. «…У войны не женское лицо»? Этой хрестоматийной сентенции противопоставлен бескомпромиссный тезис: именно женское. Девичье.

Кандидат культурологии, доцент кафедры

драматургии и киноведения, Евгений Ерёменко